Юрий Устюгов режиссер пластического театра, актер театра и кино. Ольга Устюгова художник-постановщик театра кукол. Создатели театральных проектов для маленьких детей «Театр на ладошке» и «Первый театр».
Мы поговорили с Ольгой после спектакля «Шоколад», который проходил в парки «Фили» на открытом воздухе. Последние довольные зрители расходились, напившись вдоволь горячего шоколада, Юрий был занят демонтажем декораций. А мы уютно устроились на мягких диванах летнего кинотеатра и под все еще звучащие африканские мотивы (музыка к спектаклю «Шоколад») поговорили о театре для самых маленьких.
— Как родился проект «Первый театр»?
— Мы давно хотели сами делать спектакли для самых маленьких, но не знали с чего начать. Несколько лет назад нас пригласили в качестве постановщиков в Московский Театр Кукол на Бауманской, где мы придумали «Театр на ладошке» – это четыре сезонных мини-спектакля для детей от 1 года. И когда мы осуществили проект, то поняли, как работает этот непростой механизм – театр для самых маленьких зрителей.
— Как вы учитываете особенности психологического, физиологического, эмоционального развития ребенка, когда создаете спектакль для детей от 10 месяцев? Вы консультируйтесь со специалистами – психологами, неврологами?
— Да, конечно. Но у нас у самих есть определенный опыт в этом вопросе. Юра режиссер и работает с артистами, я работала с аутистами, а дети до 3 лет чем-то похожи на тех и других. Кроме того, мы родители двух дочерей.
— Вы абсолютно уверены в том, что ребенку в год необходим театр?
— В России выработана определенная школа посещения детского театра. Традиционно в театр родители начинают водить детей примерно с 3 лет, и большинство постановок, соответственно, рассчитаны на это возраст. Но нам всегда казалось, что можно все устроить как-то по-другому – сдвинуть возрастные границы. Это непростая задача. Ведь с детьми в возрасте до 3 лет практически нет обратной связи. Ребенок в полтора года никогда не скажет родителям: «О, классно я развился на этом спектакле! Они такие молодцы, все так умно придумали». Если ребенку будет неинтересно, то он встанет и уйдет. И поэтому нам всегда очень волнительно делать спектакли для детей такого возраста. Никогда не знаешь, что получишь обратно. Ведь все дети до 3 лет очень необычные. Они – как целая планета.
— Но мне все-таки кажется, что здесь больше идет речь именно о родительской потребности «выйти в свет» со своим годовалым чадом, чем об интересах самого малыша.
— Какая разница, как это происходит? Мамы и часто папы детей до 3 лет ведут очень активный образ жизни. У них есть время, желание и финансовая возможность проводить досуг со своими детьми. Почему для них нельзя делать театр? Мы очень любим родителей наших маленьких зрителей. Они прекрасны. И в основной своей массе очень внимательны к своему ребенку. Они получают настоящий кайф только от того, что просто наблюдают за тем, как их ребенок реагирует. А когда мы видим, что что-то в наших спектаклях вызывает у ребенка восторг, то это и есть счастье. На подсознательном уровне даже у таких малышей все укладывается – я уверена в этом. У нас есть спектакль «Первый снег». Там горят звездочки – фонарики. Актер берет звездочку и глотает ее, ничего особенного не происходит. Фокус. По сюжету я спрашиваю: «Зачем ты это сделал, ты ведь заболеешь звездной болезнью?» Он зажигает фонарик в кармане и создается впечатление, что он зажегся в животе. «Ой, заболел» – отвечает он. А потом: «Ой, выздоровел!» Мне рассказывали многие мамы, что после спектакля их дети ищут звездочки на небе, стараются их проглотить и потом смотрят под кофту. И все это про детей, которые еще не умеют говорить.
— С нижней возрастной границей понятно, а что с верхней?
— Все наши спектакли, кроме «Шоколада» – это бэби-спектакли, т.е постановки, которые обязательно имеют верхнюю возрастную границу. Мы внимательно следим за возрастом наших маленьких зрителей и для детей старше 4 лет мы наши спектакли не рекомендуем. Почему? Потому что дети после 4 лет уже достаточно социализированы, у них есть определенный жизненный опыт, они быстро понимают, как у нас все устроено внутри спектакля и неосознанно начинают разрушать эту ткань. Дети в возрасте примерно от 4 до 7-8 лет – все жуткие скептики. «Это не звезды, это лампочки. Это у вас пульт, я знаю, дайте и мне!» – примерно такая реакция всегда. А наши годовасики смотрят спектакль абсолютно в другом ритме.
Ведь мы работаем для детей, которые только начинают познавать мир, у которых нет пока никакого опыта. Есть такой пример, который я сама придумала и очень люблю. Ты заходишь в свою комнату, а у тебя на кровати лежат два ведра снега. Как отреагирует взрослый человек? И как поведет себя полуторагодовалый малыш, для которого, конечно, это будет безумно весело в отличие от взрослого, не способного найти в этом ничего, кроме проблемы. И мы в своих спектаклях, в каждом своем действии, в каждом придуманном нами сюжете пытаемся найти то зерно, в котором кроится что-то новое и интересное.
— Какие еще особенности развития малышей вы учитываете, когда создаете спектакль?
— Мы практически никогда не выключаем свет. Темный зал категорически не подходит для детей такого возраста. Мы знаем и о громких звуках, которые часто пугают малышей в закрытом пространстве. Весь звук и свет у нас управляется вручную, и если у нас попадаются пугливые дети на спектакле, то мы просто делаем звук тише, а свет прибавляем.
— Я сталкивалась со следующей проблемой, когда приходила на бэби-спектакли со своим младшим сыном: его очень сложно было увести из игровой комнаты – зоны ожидания, которая есть практически везде. Он просто не мог переключиться.
— Да, мы знаем о такой проблеме. Наш зритель специфический. Родители либо опаздывают, либо, наоборот, приходят слишком рано. Игровую зону мы делаем специально, чтобы дети могли друг к другу привыкнуть. Но игрушки как раз мы туда не даем, это просто зона ожидания. Максимум, что там может быть это – листы бумаги и карандаши. И когда мы играем в бэби клубах, то просим из игровых комнат практически все унести – мягкий бассейн, горки и т.д.
Кстати, в конце этого театрального сезона мы выпустили спектакль «Малыш» в Театре кукол им. Образцова и там мы сделали то, что давно хотели: комнату ожидания специально к этому спектаклю. То, что находится в этой комнате связано с тем, что будет в спектакле. Мы сыграли 5 спектаклей, и не было случая, чтобы ребенок туда вернулся во время спектакля. К сожалению, у нас пока нет финансовой возможности делать игровое пространство каждый раз уникальным. Но это здорово, когда ребенок постепенно начинает во все погружаться. Он из игры мягко попадает в театр. Ведь ребенок может развиваться только через игру. Только играя, он может постигать любую информацию. Он должен все трогать, нюхать и пробовать на вкус.
— Расскажите, пожалуйста, поподробнее об этом спектакле.
— «Малыш» сделан на так называемой третьей сцене театра – это камерное и очень уютное пространство. Спектакль кукольный. Мы выступили только как постановщики и придумали забавную историю про эволюцию. Зрители наблюдают за тем, как из ничего возникают рыбы, птицы, подобие динозавров, сказочные животные. Все куклы делаются на глазах у малышей из неких модулей. Постепенно появляется маленький младенец – человек. Он крепнет, растет и отправляется в большое плавание – в большую жизнь. Малыш сам открепляется от мамы с папой и уплывает. Ребенок – это кукла, которой управляют артисты и есть ощущение, что возле него всегда находятся два взрослых человека. Получается, что мы рассказываем детям про них же самих.
— Все ваши спектакли интерактивны. Дети могут находиться в какие-то моменты внутри спектакля. Но я сталкивалась иногда на других бэби-спектаклях с тем, что, пусть даже крошечное, но театральное представление перестает им быть и превращается в анимационною программу. Как Вы думаете, где грань между театром и анимацией?
— Каждый, вероятно, решает этот вопрос для себя сам. Мы знаем этих детей и знаем, что привязать их нельзя. Часть детей, которые приходят на наши спектакли, гипереактивна. С этим ничего не поделаешь. Есть моменты, когда все как в настоящем театре: дети сидят на пронумерованных подушках и внимательно смотрят. А есть моменты, когда они находятся внутри спектакля. Четвертая стена, как мне кажется, вообще театру вредит. У нас дети вовлечены в спектакль и получается, что мы этот спектакль выстраиваем вместе. Бывает, ребенок выбегает на площадку и я думаю, что вот сейчас он все снесет, а потом что-то вдруг происходит, он замирает и оказывается на нашей волне. Хотя до этого момента сосредоточить его внимание было, например, никому не под силу. И это маленькое чудо. А театром мы это называем потому, что какой еще может быть театр для таких маленьких детей? Анимация – это нечто другое, это только развлечение. А у нас театр: мы философствуем, сочиняем мифы.
— Вы всегда сами придумываете темы и сюжеты к своим спектаклям, не используете уже готовый материал. Почему?
— Да, мы сами выстраиваем сюжеты и ни разу не использовали готовую драматургию. Вернее, один раз мы все-таки брали за основу «Щелкунчика», но мы его сильно «почикали»! Мы брали его скорее как повод. На мой взгляд, готовый драматургический материал, который сейчас существует, не подходит для детей до трех лет. Драматургия должны быть бесконфликтна. Я много общаюсь с мамами наших малышей: как лично, так и по интернету. И большинство из них не читают, например, русские народные сказки своим детям. Сейчас существует много современных книжек. И если ты внимательно относишься к своему ребенку, то я не понимаю, как можно ему читать «Лисичку со скалочкой»? Это ведь триллер.
— Вы ведь никогда не берете сказочный персонажей!?
— Да, мы никогда не берем Колобков, вообще никаких сказочных персонажей, никаких Дедов Морозов. Я знаю, как Дед Мороз, например, может напугать детей. В наших спектаклях могут быть животные – рак отшельник или белочка, – но они всегда будут в натуральную величину и ни в коем случае не будут разговаривать. Они ведут себя, как настоящие звери. А звери никогда не говорят. Это принцип естественности. Нам кажется, что определенная естественность в таком театре – это очень хорошо. И я не понимаю, когда волк в штанах и разговаривает. Во-первых, я сама перестала это любить в детском театре. И во-вторых, я не понимаю, зачем вообще это нужно. Все эти колобки, репки, на мой взгляд, – это сказки для дома. Так играет мама со своим ребенком. В такие сказки ведь очень легко играть с помощью игрушек. И поэтому, я считаю, что пусть эта культура так дома и остается, не обязательно вытаскивать ее на сцену. «Теремок», другие простые сказочки – они интересны в домашнем исполнении. Зачем это еще на сцене показывать? На сцене можно показать совсем другие вещи. Есть у нас, например, спектакль «Вода», где мы рассказываем про корабли. Это про мечту. Про большие корабли и про те, которые можно сделать из галош.
— Галоша – это образ. Почему в спектаклях для детей до 3 лет используются образы? Ведь образное мышление у ребенка начинается развиваться как раз после 3 лет. Как ребенок в год может осознать, что галоша – это корабль?
— Ему не обязательно это понимать. Это понимает его мама. Дети все воспринимают за чистую монету. Для них это игра. Ребенок умеет и хочет играть. И он будет играть в эту калошу с парусом. Дети вообще любят играть с неигрушечными предметами. Самые классные игрушки это что? Это, конечно, поварешки, кастрюльки, крышки… Ну, и конечно, галоша – волшебный предмет с которым наши зрители расстаются с трудом. Кроме того, мы считаем, что готовые игрушки не очень полезны детям. В готовые игрушки можно играть только определенным образом. А из галоши можно сделать корабль, дом, куклу, тарелку (сто вариантов). Это развивает творческое начало.
Кстати, про анимацию. Для нас это слово является ругательным. Несмотря на то, что у нас идет максимальное вовлечение зрителей, наши артисты не аниматоры, они волшебники. Мы стараемся не использовать готовых решений, ищем уникальные слова и действия. Вся наша деятельность сводится к тому, что мы должны сами свято верить в то, что галоша – это корабль. И когда мы сами начинаем в это верить, начинают верить и остальные. И дети, и родители. В нашем любимом спектакле «Вода», как я уже говорила, мы строим корабли. Но в какой-то момент, когда все готово и корабли готовы отправиться в больше плавание, у нас не оказывается самого главного – воды. Это выясняется внезапно. Как запустить корабль? И мы обводим наш полный зал глазами, где вместе с детьми находится около 15 взрослых и спрашиваем: «Вы что же, не взяли с собой воду?» И я вдруг вижу растерянность в лицах родителей, они вдруг понимают, что они сделали что-то не так. Я только два года назад начала играть в собственных спектаклях. Я никогда не могла сказать ничего такого со сцены, что бы поразило взрослых людей. Но я вижу, как эти самые взрослые люди во все это верят; во всю эту возню с камушками, водой, калошами… И они в какой-то момент на полном серьезе думают, что спектакль может не удаться, потому что они не взяли с собой воды.
— Сейчас на спектакле «Шоколад» все зрители пробовали невероятно вкусный горячий шоколад, да еще была возможность им порисовать. Как вообще возникла эта идея?
— Мы познакомились с «шоколадными» людьми. Девочка с мамой пришли на спектакль «Вода». И после спектакля мама мне говорит: «Вы так классно с водой придумали, может быть, вы хотите сделать что-то про шоколад? Я просто шоколадом занимаюсь». Оказалось, что это их бизнес, они продают оборудование для приготовления горячего шоколада. Он у них очень качественный. Им, собственно, мы и угощаем всех зрителей перед спектаклем и им рисуем.
— Билеты на ваши спектакли и на спектакли других коллективов, которые занимаются бэби-театром стоят недешево. Я не раз видела, как родители были вынуждены уходить со спектакля уже через 2-3 минуты после его начала из-за поведения ребенка. В их глазах читалась и обида, и разочарование…
— Да, действительно, зритель платит немаленькие деньги. И если, например, у ребенка по каким-то объективным причинам не получилось посмотреть спектакль с первого раза – он вышел, испугался или просто еще по дороге в театр расплакался и не захотел заходить в зал – то мы всегда это учитываем и предлагаем родителям прийти уже бесплатно в следующий раз. А во время спектакля мы уделяем внимание каждому ребенку. У нас и реквизита столько, сколько зрителей.
— Расскажите о самой ценной для вас детской или взрослой реакции, которая была на ваших спектаклях.
— Наша деятельность – это коммуникация со зрителем. Поэтому, когда мы понимаем, что нашли верное слово, жест, предмет и зритель дышит с нами в одном ритме – мы счастливы. Мы выполнили поставленную задачу. Особенно мы гордимся тогда, когда смогли «подкупить» тех, кто в нас не особо верил. Бывают родители скептики, а бывают и дети. Это ведь чудо, что ребенок в какой-то момент замирает и начинает сочувствовать происходящему. А так как мы рассказываем о всяких светлых вещах – о морях, кораблях, зиме, птицах – то наши фанаты еще и наши друзья и соратники. После каждого спектакля мы говорим: «Спасибо вам большое, что приняли участие в нашем спектакле». И мы действительно благодарны всем за эмоциональную подвижность, за любовь, за творчество.
